Дженнифер Боланд: постоянство видения

May 21, 2023

«Целью аудитории мира является получение как можно большего количества сообщений: определение подходящего ритма, расстояния и угла. Некоторые вещи имеют смысл только в этот момент, под этим углом, другие могут быть рассмотрены только после того, как они приобретут смысл. неоднозначная история». —Дженнифер Боланд, 1986 г.

1986 год! В тот год волна постмодернизма и оживленный рынок спустили на воду множество лодок. На местном уровне мир искусства бросил упадочный взгляд на гламурные реди-мейды и неуклюжие присвоения байкерской культуры. Глаз Дженнифер Боланд, не менее декадентский, стал посредником в шоке от зрелища, повлекшем за собой сложную работу, связанную, среди прочего, с брызгами молока, инертными усилителями Marshall и заброшенной мебелью в порнофильмах. Предположение о том, что зритель «находит подходящий ритм», в то время как объект приобретает «двусмысленную историю», все еще противоречит сегодняшнему течению одновзглядного искусства в эпоху потокового вещания.

На первом этаже Magenta Plains двадцать восемь фотографий окружают единственный, расположенный в центре синий руль, установленный на серьезном постаменте того же цвета. Это не трофей на свалке, это скромное колесо, которое можно физически вращать, как в какой-нибудь паноптической аркадной игре, помещающей вас в виртуальную «рульную рубку». Тот же объект был использован ранее на фотографии Боланде «Рулевое колесо» (1995), где она сравнивает свои собственные костяшки пальцев с выступающей рукояткой. Фотоотпечаток ранее служил для Боланда либо физическим материалом для манипуляций, либо мнемоническим объектом. Здесь каждая красивая фотография намеренна, безлюдна и в основном свободна от контекста, за исключением яркого света пустыни. Непосредственные источники «художественной фотографии» включают нецентральные фигуры, такие как ранние Уильям Эгглстон, Луиджи Гирри и городские эпизоды Сола Лейтера в Kodachrome. Перевернутое стекло возвышает сводчатый купол над открыткой «Токио под стеклом» (все работы 2023 года); три камня описывают единственную линию мрамора, идущую по всей картине, а ночная кормушка для птиц заменяет недавно обнаруженные прозрачные глубоководные виды. Художники с фотоаппаратами исторически тяготеют к местам и вещам, которые сигнализируют или напоминают их собственное искусство, примером чему служат фотографии Рима, сделанные молодым Робертом Раушенбергом, когда он импровизировал там свои зарождающиеся ассамбляжи в 1953 году.

Последовательность архивных пигментных отпечатков позволяет обнаружить множество включений воды во всех ее формах, что я связываю с бессознательной ностальгией по аналоговой фотографии. Вот два снимка кубиков льда (белых кубиков?), облаков, капель, наполненных ванн и погруженных в молоко вилок. Игги Поп сделал загадочное заявление о том, что он «льдогенератор» в монотонном «Ночном клубе», а Боланд включил тревожный образ одного из них: конфигурация, похожая на Джадда, призматический козырек и все такое. Ничто не может быть более солнечным, чем «Окно Магритта с облаками», и более модернистским, чем «Линии на песке», представляющие собой наблюдение линейных линий, временно связывающих высохшую землю с небом. Привлечение Боланде к картам как к податливому изображенному пространству продолжается в «Зеркальной топологии», где расположенное под углом зеркало в ванной отражает топологический горный хребет, извергающуюся «кожу» нашей планеты.

Наверху семь изображений под названием «Монолиты» сопровождают четыре гипсовые скульптуры «Сугробы», представленные на четких прочных постаментах. Каждая фотография представляет собой одну салфетку/клинекс, переведенную в вечное «следующее», конечно, монолит, но также и мультяшный призрак или свидетель какого-то оккультного ритуала. Искусство Боланда всегда вызывало мета, так что в портретной живописи ткань «лица» может предложить поверхность, восприимчивую к мимолетному воспроизведению, хотя и в духе Туринской плащаницы. В качестве «айсбергов» предметы ручной работы колеблются между зловещими и трагическими, но я также узнаю кубистскую цитадель, Гибралтар (логотип Prudential) и меловые скалы, сентиментальный знак дома для тех, кто пересекает Ла-Манш. Подобно предмету во сне или декорациям любительского театра, эти обобщенные образования еще не обрели неоднозначную историю.

Творчество Боланде необычайно устойчиво к фотогеничности арт-ярмарок и, как и Arte Povera (особенно Мариса Мерц), требует физического контакта. Мой собственный визит(ы) включал в себя получение изображений с iPhone для справки, которые, как я был поражен, превратили четыре стоящих объекта в синие удлиненные коробки из-под салфеток Pop-y с готовым и ожидающим их содержимым. В других случайных кадрах «Монолиты» действуют как зеркала, каждое из которых играет роль отражающего носителя нестандартных «Сносов».